Анас Модамани сфотографировался с тогдашним канцлером, когда ему было 18 лет, прежде чем снимок облетел весь мир.
Когда в сентябре 2015 года Ангела Меркель вышла из своей машины и попала в толпу возле приюта для просителей убежища в Шпандау, Берлин, 18-летний сирийский беженец Анас Модамани, подошел к ней, чтобы сделать селфи.
“Я предположил, что ей было интересно узнать, кто мы такие и как у нас дела”, - говорит он, имея в виду сотни людей, с которыми он прибыл в столицу Германии накануне после долгого и трудного путешествия со своей истерзанной войной родины.
“Я сказал ей: ”Давайте сфотографируемся". - Он осторожно наклонился и сделал селфи с тогдашним канцлером.
“Секунду спустя люди уже кричали: "Мадам Меркель"… только позже я узнал, кто она такая: женщина, стоящая за историческим решением не закрывать границы Германии, а вместо этого впустить беженцев из Сирии”.
Сделанный снимок, на котором Меркель улыбается Модамани, обнимающему ее за плечи, облетел весь мир.
“Я никогда не мог себе представить, какой силой может обладать одно-единственное селфи”, - говорит Модамани, которому сейчас 27 лет.
Модамани построил для себя новую успешную жизнь в Берлине и теперь работает видеопродюсером, после свержения в декабре сирийского диктатора Башара Асада сказал:
“Это невероятно. Я чувствую себя новым человеком”, - говорит он. “Мне больше не нужно беспокоиться, как в течение многих лет, о своей семье в Сирии, и я радуюсь тому факту, что теперь у меня есть два доступных ”Heimaten" [немецкое слово, обозначающее родину и принадлежность]".
Немецкая “Willkommenskultur” (культура приветствия), с которой сирийцев встречали в 2015 году, остается неизменным чувством, считает он, хотя и говорит, что был шокирован тем, как в течение нескольких часов после падения режима политики ультраправой AfD и консервативного ХДС/ХСС, которые, как ожидается, возглавят следующее правительство – настаивает на возвращении сирийцев. Поскольку в феврале ожидаются досрочные выборы, это уже стало главной проблемой. Власти, тем временем, приостановили принятие решений по ходатайствам о предоставлении убежища от сирийских граждан.
Выражая свою благодарность немецкому государству, которое оплатило его учебу, предоставило уроки языка, оплатило его аренду и предоставило ему доступ к немецкому гражданству, он также признает, насколько болезненным порой был опыт пребывания в статусе беженца и как он страдал от рук ультраправых популистов Германии из-за селфи.
Ультраправые в Германии сфабриковали этот образ, чтобы Модамани выглядел как террорист, и в ходе кампаний по дезинформации его связывали с терактами в Берлине и Брюсселе. Сообщения были подхвачены арабскими СМИ, которые повторили эту ложь.
По его словам, еще большую боль это причинило его матери, “которая прочитала в арабских СМИ, что Анас - террорист". Моя мать плакала несколько дней, когда ее засыпали сообщениями от людей, которые говорили ей: "Ваш сын - террорист в Германии’. Поначалу моя мама была в восторге от этого снимка, но потом сказала мне: "Я больше никогда не хочу видеть эту фотографию". Позже я объяснил ей, как много положительных сторон у этой фотографии, и теперь она согласилась с моей точкой зрения”.
Он планирует перестроить дом на свои сбережения и внести свой вклад в восстановление Сирии, которая, как он надеется, “станет более современной и такой же открытой миру, как Европа”.
Нижний этаж будет отведен его родителям, верхний - Модамани и его девушке Анне, инженеру-механику из Киева, с которой он познакомился в Берлине во время учебы и чью семью он помог перевезти в Германию после начала полномасштабного вторжения России.
“Мы обсуждаем, как мы могли бы разделить наше время между Берлином и Дамаском – и Киевом, когда там закончится война”, - говорит он. Он утверждает, что Берлин – “место, в котором я вырос” – останется его главным домом “до тех пор, пока АДГ не придет к власти”.
Он размышляет о том, что бы он сказал Меркель, если бы встретил ее сейчас. “Что я ее не разочаровал. Я успешно использовал предоставленные мне шансы”. Повторяя ее собственную фразу, использованную в разгар кризиса с беженцами, “Wir schaffen das” (“Мы можем это сделать”), он говорит: "Я добился успеха".
